Награда для Героя - Страница 132

132

— А если — спроси у своей бабушки по матери, что такое «аврор». Если она и вправду ведьма, как ты говорил, она тебе объяснит.

***

Люциус проводил уставшую Нарциссу до её комнат, убедился, что она приняла все рекомендованные колдомедиком зелья, а затем, стараясь не столкнуться с оживлённо обсуждавшей предстоящее приключение молодёжью, вышел на террасу и спустился в сад. Приглушённый свет клонившегося к закату солнца тёплыми рассеянными лучами проникал сквозь ветви цветущих деревьев и кустарников, создавая вокруг лёгкую розоватую дымку. Жужжали пчёлы, лениво перелетая с цветка на цветок. Легкий ветерок приносил тяжёлый аромат сирени, едва уловимый запах цветущих роз, перемешанный с испарениями прогревшейся за день земли. Казалось, всё вокруг было воплощением тишины и покоя, так не свойственным его страстной натуре.

Лорд криво усмехнулся, привычно потерев скрытый волосами шрам — «подарок» на всю жизнь, оставленный пытавшимся вбить в него холодность и чопорность отцом. Абрахас старался, очень старался вылепить из сына полное подобие собственной персоны, и, в конце концов, юный Люциус принял «правила игры»… но это не означало, что огонь в его сердце перестал гореть. Всю жизнь холодный и надменный на людях, лорд Малфой искал приключений, способных утолить этот голод по страсти, ярким эмоциям, острым ощущениям. Даже сын не подозревал о нём, хотя, возможно, о чём-то догадывался, и только двое верных друзей — Нарцисса и Северус — знали и понимали его лучше, чем он сам знал и понимал себя. Когда-то давно… ещё в те доисторические времена, когда Лорд не вовлёк его в ритуалы Темнейшей Магии, они с Нарси, обручённые чуть ли не со дня её рождения и сплотившиеся против всего остального враждебного света, как два заговорщика, мечтали о том, что скоро найдут своих истинных Партнёров, людей, предназначенных им самой Магией. Мечты… мечты…мечты… Рядом с Его Темнейшеством любая мечта извращалась до неузнаваемости, а Изначальная Тьма, однажды прокравшаяся в душу, всё время норовила подчинить сознание. А ведь было время, когда он даже перестал с ней бороться. Рейды. Убийства. Во время ритуалов случались и изнасилования… После таких ночей Люциус сам себе был противен. И только поддержка Нарциссы да пример Беллатриссы перед глазами не дали ему скатиться в полное безумие. Слишком дорого они тогда заплатили за прозрение. Слишком дорого. Развоплощение Лорда, кроме страха за собственную жизнь и будущее, принесло многим облегчение, в котором они тогда не смогли бы признаться даже самим себе.

Поттер… Поттер… Поттер… младенец, победивший величайшего из тёмных волшебников. Случайность? Тогда они с Нарциссой так и подумали. Сейчас он был в этом не уверен. Когда же худенький и нескладный мальчишка-полукровка превратился для него из досадного раздражителя, за спиной которого стояли враждебные Малфоям силы, в реального противника? Люциус и сам не знал. Во время Последней Битвы? В Министерстве? Или тогда, на маггловском кладбище… Колдун и сам не заметил, как его рука, отводившая с дороги мешавшие пройти розы, непроизвольно сомкнулась на стебле, и только боль от впившихся в ладонь шипов вернула мага к реальности. «А ведь то, кем Блэк стал сейчас, было в нём всегда, только никто этого не хотел замечать. Что же случилось четыре с половиной года назад в Британии? Ни один из моих осведомителей не смог докопаться до причин скандала и того, что сделал Герой, чтобы боготворившие его Победители пошли на явно болезненный разрыв. Такое впечатление, что над всем составом Визенгамота и половиной Аврората поработала опытная команда обливиейтеров». На память Люциусу пришёл состоявшийся утром весьма странный разговор. Нарцисса словно бы хотела незаметно выпытать у него, как он относится к бывшему врагу. Она всегда отличалась редкой проницательностью. Соблюдая их ритуал предельной честности, Малфой вынужден был признаться, что испытывал к Блэку интерес, выходящий за пределы обычной Охоты, но ей не о чем было беспокоиться, он всё собирался взять под контроль. Очередное увлечение не могло стать угрозой для семьи. В конце концов, они оба имели любовников, но никогда не нарушали этого негласного табу. Каково же было изумление Люциуса, когда Нарси открыто заявила, что считает Блэка… его магическим Партнёром. Малфой, не сдержавшись, фыркнул. «Бред! Это только такой светлый человек как Нарцисса с её пронесённой сквозь жизнь верой в чудо способна поверить в подобное, но не я… В моей жизни… чудесам нет места».

Откуда-то с террасы до лорда донеслись громкие голоса, и Люциус бесшумно шагнул в тень разросшегося куста, пропуская мимо себя споривших о чём-то Скорпиуса и Люпина. Общаться с кем-то ему категорически не хотелось. Слова жены, как бы нелепо они не звучали, затронули какую-то давно позабытую частичку его души. Слова… Мысли Малфоя вновь вернулись к странному поведению Нарциссы. Она так яростно отстаивала свою точку зрения этим утром, что Люциус невольно заподозрил какой-то подвох. Насколько он помнил, Нарси всегда стеснялась свойственной Блэкам страстности в проявлении чувств. Что же могло так вывести её из себя? Да еще эти странные приступы слабости, периодически терзавшие ведьму даже после снятия проклятия. Семейный колдомедик, лысенький жизнерадостный старичок, утверждал, что это нормально после столь серьёзного воздействия на организм, но после истории с наркотиком Люциус уже не мог доверять ему стопроцентно. Дошло до того, что он пригласил к Нарциссе лучшего специалиста из магического госпиталя, но и тот подтвердил вердикт своего коллеги: последствие магического истощения. Это должно было заставить лорда успокоиться, но тревога почему-то не проходила. Малфой невесело усмехнулся: «Специалисты… да они и о половине тех проклятий, которыми имел привычку разбрасываться Лорд, никогда не слышали. Подожду ещё неделю и, если эти странные приступы у Нарси не пройдут, приму меры…» Благо, был на примете у Люциуса один человек, одинаково великолепно разбиравшийся в темномагических проклятиях, колдомедицине и зельях.

132