Награда для Героя - Страница 210

210

В этот момент пространство рядом с ним вспучилось гигантской воронкой портала, выбросив безвольно поникшую худенькую фигурку в слишком большой для неё мантии с эмблемой британских Невыразимцев. И тотчас же замок бросился в последнюю атаку, посылая на них «Дьявольский огонь». Люциус едва успел подхватить на руки безвольно оседавшего на засыпанный щебёнкой пол незваного гостя, чтобы вырвать его из лап огня, краем глаза успев разглядеть тонкое нежное личико в обрамлении густых длинных медно-рыжих волос.

— Откуда ты свалилась в этот ад, ребёнок?

Но раздумывать над этим вопросом было некогда, если он, конечно, хотел остаться в живых и сохранить жизнь этой невесть откуда залетевшей сюда девочке. В одиночку это не представило бы для него труда, сейчас же, с ребёнком на руках, привычная схема отражения атаки и блокировки сохранившихся Нитей Защиты летела к Мордреду. В этих условиях у него оставался только один выход: пользуясь грубой Силой, окончательно «убить» Защиту, а потом наложить её по стандартной схеме, начиная с нуля, как в новых строениях. Это было очень энергоёмкое заклинание… но другого выхода у него не было. Закинув безвольно повисшее лёгкое тело на левой плечо и освободив руку с палочкой для предстоящей атаки, Люциус в последний раз увернулся от очередного языка волшебного пламени, сосредоточился, копя силу, и… ударил, тотчас же наложив вокруг себя Защитный кокон. Удар, казалось, сотряс замок до основания, вырывая из его недр терзающий слух мучительный стон… Вокруг кокона встала стена пламени, в которой маг видел корчившиеся в последней агонии останки Нитей, её сменил арктический холод, затем — стена воды… смерч… и всё исчезло, оставив двух волшебников в мёртвом царстве тьмы и тишины.

Люциус приблизился к покрытому рунами камню, венчавшему Магический Источник, сейчас пульсировавшему недобрым багряным светом, и, решительно надрезав палец, начертил на нём руну «Обещания»:

— Прости. Я не мог иначе. Клянусь восстановить твою Защиту через три дня, когда успокоится магический фон.

Несколько секунд казалось, что его обещание не было услышано, но затем багряное свечение начало ослабевать, постепенно переходя в жёлтое и, наконец, в зелёное — цвет доверия и надежды. Клятва Плетельщика была принята замком. Теперь в течение трёх дней в него не мог проникнуть никто, кроме давшего обещания мага.

Люциус покачнулся, с трудом удерживая равновесие. Всё-таки этот удар и последовавшая за ним Клятва почти до основания опустошили его Магический Резерв. Он осторожно спустил с плеча так и не пришедшую в себя девочку. Остатков Силы хватило лишь на слабенькое Диагностическое заклинание, но и этого оказалось достаточно, чтобы чертыхнувшийся сквозь зубы Малфой, не задумываясь, активировал аварийный портключ, перенося их в небольшой лазарет «Эдельвейса». Не прошло и нескольких минут, как туда же ворвались предупреждённые поместьем Драко, Астория и Скорпиус с гостившим у него Марком Боуи. Мальчишек выставили за порог, и никто из взрослых не заметил, что, уходя, они подобрали какой-то предмет, выпавший из мантии незнакомой девушки. Новоявленному лорду и его леди было не до того. Нежданно-негаданно на руках у них оказался подвергшийся магическому истощению, но упорно отказывавшийся от помощи отец семейства и незнакомка, явно получившая какую-то травму. Колдомедиками они не были, а приглашать семейного целителя Люциус им строго-настрого запретил. Так что спустя четверть часа в комнате материализовался вызванный крестником Северус, с порога начавший отчитывать старого друга:

— Люциус, во что ты опять влез, что Драко пришлось… — при взгляде на уложенную ими на кровать и избавленную от мантии девочку он переменился в лице и сдавлено прошептал:

— Лили…

— Что? Ты её знаешь? Северус, у тебя такой вид, будто ты увидел призрака.

Вопрос Люциуса словно вернул зельевара к действительности. В два шага оказавшись возле постели, он вгляделся в бледное, покрытое следами гари и дорожками слёз лицо юной ведьмы… вздохнул с облегчением:

— Показалось.

— Что — показалось? — Малфой-старший впервые внимательно разглядел свою находку и удивлённо хмыкнул. — А ведь действительно похожа. Вылитая Лили Поттер… Вернее, тогда ещё Эванс.

— Не совсем. У Лили волосы были темнее — скорее, каштановые с рыжеватым отливом, а не медные, да и черты лица… — разговор не мешал зельевару невербально накладывать Диагностические заклинания высшего порядка. — Та-ак, что у нас здесь? Мелкие царапины и небольшие ожоги — это всё несущественные пустяки. Магическое истощение — ну это понятно, у неё явно перед этим случился стихийный выброс. Вот только почему? Вы пробовали привести её в чувство?

— Да, но она не реагирует на «Эннервейт».

— Сейчас посмотрим: «Эннервейт максима!»

Тело девушки выгнуло дугой, огромные голубые глаза на худеньком личике широко распахнулись, и из пересохшего горла вырвался слабый хрип:

— Не-ет…

Вокруг бьющейся на кровати хрупкой фигурки взвихрились и забушевали всполохи сырой неконтролируемой магии, а Северус, поймавший полный ужаса и непонимания взгляд, провалился в хаос боли и отчаяния, который плескался в сознании юной ведьмы. Этот «ураган» забирал у девочки последние силы, корёжа магическое ядро и стремительно толкая ребёнка к саморазрушению и смерти. Ещё немного — и этот кошмар захватил бы легиллимента целиком, но в последнее мгновение он успел вырваться и, взмахнув палочкой, прокричать: — «Обливэйт!»… «Ступеффай!» Только после этого он заметил, как подрагивают его пальцы, мёртвой хваткой сомкнувшиеся на палочке.

210